«Нас всех ошибочно считают барыгами». Что происходит за месяц до вступления в силу жесткого и неясного закона о «наливайках», рассказывает Екатерина Бокучава

— Закон о «наливайках» приняли почти два месяца назад. К чему вы пришли за это время?

— Мы, активисты и владельцы баров, не можем договориться с властями, потому что их не трогает и не впечатляет никакая аргументация. Они считают, что жителям многоквартирных домов мешают наливайки. В этом мы с ними согласны, но власти смешивают теплое с мягким и к понятию «наливайки» приписывают приличные бары и кафе. Нас всех ошибочно считают барыгами. Это унизительная позиция по отношению к людям, которые живут в городе и продолжают трудиться здесь. Они считают, что маргинальность заведения зависит от квадратных метров, но мы пытаемся переубедить их. 

Барам (с залом больше 50 метров, но не отвечающим другим требованиям — прим. «Бумаги») разрешат торговать алкоголем только до 22 часов без продления алкогольной лицензии. Это то же самое, что закрыть бар и, по сути, мы все не работаем с первого сентября. 

Никакие требования нам так и не объяснили. Дело закончится тем, что больше половины заведений, которые должны быть закрыты по новым требованиям, будут работать. Пока часть хороших проектов закроется в ходе показательной порки. 

(Владельцы двух других баров подтвердили «Бумаге», что «обновлений со стороны города никаких нет», переговоров нет и власти отвечают лишь отписками — прим. «Бумаги».)

— Какие потери будут с 1 сентября и кто еще пострадает из-за закона?

— Если говорить про мои индивидуальные потери, я построила бизнес, который приносил деньги мне и моей семье. В одночасье мой бизнес росчерком пера приравняли к маргинальному. Таких заведений порядка двух тысяч, в которые входят и бары, и кафе. У нас отберут лицензию, и мы сможем торговать только пирожками.  

Федеральный закон выдал право торговать алкоголем на 25 квадратных метрах. Ты, зная это, построил свой бизнес, а потом местные власти отбирают это права. Это — юридический казус, при котором государство выдает лицензию, а муниципалы ее забирают без явных нарушений со стороны предпринимателя.

80 % из нас имеют ООО — из-за отсутствия алкоголя и, соответственно, прибыли мы больше не сможем существовать, а налоги от нас требовать будут. Чтобы не обанкротиться, мне надо потратить 400-500 тысяч, чтобы закрыть это предприятие. 

К тому же, в городе есть 10-20 виноторговых компаний, которые полностью зависят от существования баров, потому что самый большой пролив хорошего вина и пива идет именно через бары, а не через рестораны. Люди теряют доход, город теряет налог. У нас есть огромное количество гостей — о них тоже никто не думает.

— Что вы делаете сейчас, чтобы предотвратить закрытие заведений?

— Сейчас активисты и владельцы баров собирают голоса петербуржцев, которые не поддерживают этот законопроект. От него страдаем не только мы, но и в десятки раз больше людей, которые ходят в наши заведения. Мы уже собрали больше 11 тысяч голосов и продолжаем этим заниматься. У нас наполеоновские планы: если нас не услышат на уровня города, мы будем двигаться дальше — до гаранта Конституции. Хотя, мне кажется, сложно не услышать десять тысяч человек.

— Какие предложения у вас есть, чтобы спасти бары, если закон уже официально приняли?

— Наша цель — отменить сдвоенную лицензию, которая позволяет магазинам «Росал» продавать алкоголь в розлив и по бутылкам. Мы накидываем много разных предложений — говорили о наличии стеклянной посуды и тревожной кнопки. Мы даже согласились с тем, что нужно официально трудоустроить пять работников, хотя в моем баре это не нужно. Мы понимаем, что нельзя зацикливаться на вопросе площади. 

С другой стороны, можно сделать разграничения по районам — например, как с парковкой: где можно, а где нельзя. Однако в этом случае могут пострадать приличные и хорошие заведения в Калининском, Фрунзенском и других районах. Я считаю, что делать это надо грамотно и персонализировано.

Хорошо было бы, если бы при подаче на лицензию учитывались не только метры. Например, чтобы смотрели на внешний вид заведения, цены и меню при выдаче лицензии. Если в моем меню бокал вина стоит 800 рублей, мое заведение — явно не наливайка. 

— Насколько активно заведения, подпадающие под закон, готовы объединяться, чтобы что-то решить?

— Не очень активно, что меня удивляет. Одни говорят, что они смирились, вторые — что выкрутятся, третьи — что знают четкий план действий. В этом большая проблема — у нас нет консолидации. Когда началась первая история с «наливайками», некоторые владельцы заведений пытались сделать ассоциацию баров, но все забыли об этом. 

Когда никто не ждал, беда пришла снова. Если бы была ассоциация или перечень баров, было бы проще. Мы говорим депутатам, что много людей потеряет зарплату, а они отвечают: «Никакого дохода от вас в бюджет нет, вас — раз-два и обчелся». Я отправила в Смольный губернатору данные о том, что пострадает 1300 заведений. Ответа мы так и не получили.

— До вступления закона в силу осталось чуть больше месяца. Вы верите, что за это время удастся прийти к компромиссу и сохранить заведения?

— У меня есть интуитивное внутреннее спокойствие. Когда будет столько недовольных людей, будут прислушиваться не к нам, а к общественному мнению — а жители недовольны таким законом. Против этого ведь не попрешь.